Бунимович рассказал «мистическую» историю знакомства с Ароновым
— Меня судьба не обделила встречами с необыкновенными людьми, но Саша Аронов был человеком абсолютно ни на кого не похожим. Но так и нужно жить поэту… — как писал Тарковский о Мандельштаме.
Не так часто застревает в моей памяти, когда и как с кем-то познакомился, но первая встреча с Ароновым оказалась мистической историей. Итак, 1974 год. Я — студент мехмата МГУ, готовлюсь к экзаменам. И чтобы как-то проветрить голову, решаю почитать журнал «Вопросы литературы». А дело в том, что в СССР была жесткая цензура, поэтическое слово было под особым надзором, и многие стихи, например Серебряного века, не печатали, но цитаты иногда появлялись в литературоведческих статьях. Мне в руки попала публикация, где речь шла о шестидесятниках, которые были тогда в моде, а тут говорилось о них вполне скептически, им противопоставлялся один автор — я даже запомнил «подводку», — у которого «отношение к стихам как к упорядочивающему действу».
Далее цитировались восемь строк Аронова. Для меня это было новое имя, но, замечу, сразу прозвучавшее в академическом издании.
Если над обрывом я рисую
Пропасть, подступившую, как весть,
Это значит, там, где я рискую,
Место для мольберта все же есть.
Время есть. Годится настроенье.
Холст и краски. Тишина в семье.
Потому-то каждое творенье
Есть хвала порядку на Земле.
Это удивительные строки, довольно традиционные по форме, но содержащие спокойное, внятное, мудрое понимание сути того, что такое искусство. Они абсолютно не соответствовали «размашистой» поэзии тех лет.
Я один в квартире, читаю эти строки, и вдруг раздается телефонный звонок. Проводной телефон на тумбочке в коридоре. Подхожу — в трубке голос: «Добрый день. Это Евгений Бунимович? С вами говорит Александр Аронов».
По складу своему я не экзальтированный человек, в мистику не верю, но такое… Первая реакция была — меня разыгрывают, кто-то из приятелей, студенческий прикол… Но я никому не успел рассказать о прочитанном!
Евгений Бунимович.
