Как сможет возродиться Россия без чеболей и дзайбацу
Замминистра промышленности и торговли Василий Осмаков замечен в обогащении русского языка. На этот раз его словотворчество пополнилось понятием «чеболизация». Имеется в виду формирование многоотраслевых холдингов с единой административно-хозяйственной политикой. Это уже происходит из-за международных санкций и по большей части за счет госфинансирования. Так поступают ВТБ, «Сбер» и «Объединенная судостроительная корпорация», банки работают в связке с крупными предприятиями и госкорпорациями.
Слово «чеболь» — корейское, так там называют финансово-промышленные группы. У нас его раньше переводили как «клан» или «семья». Некий конгломерат или группа формально самостоятельных фирм, отдельных семей, но под единым административным и финансовым контролем. Типа сверху князья, ниже бароны и прочая челядь.
В Южной Корее, появившись в конце Корейской войны, чеболи существуют до сих пор. Их там около тридцати, среди них Samsung, LG, Hyundai… Они осуществляют в Южной Корее примерно половину промышленных продаж. Определяют экономическое положение страны, став в свое время локомотивом бурного развития страны после векового застоя. Японский аналог чеболя — дзайбацу, но к «дзайбации» российской экономики пока еще никто не призывал.
Заведующая кафедрой стратегического планирования и эконмической политики факультета государственного управления МГУ Елена Ведута считает, что перенести корейские или японские принципы на российскую почву не получится:
— Не надо забывать, что Южная Корея как государство в значительной степени возникло с помощью Соединенных Штатов — для того, чтобы продемонстрировать насколько капиталистическая Южная Корея более преуспевающая, чем коммунистическая Северная Корея. Поэтому и направлялась туда огромная помощь США, и не было по отношению к Южной Корее никаких санкций.
Наоборот, Сеул воспользовался многими возможностями, в том числе инвестициями, которые шли из Вашингтона. Причем инвестиции не просто в виде напечатанных бумажек-дензнаков, а еще оборудования и всего, что необходимо для организации тех же самых чеболей.
Мы сейчас в совершенно другой ситуации. Сравнивать нас с Южной Кореей — это просто какая-то глупость.
«СП»: Вы не одиноки в такого рода оценках. Так экономист Никита Масленников в интервью «СП» посоветовал не увлекаться новыми словами.
— Для того, чтобы достичь технологического суверенитета, оптимального импортозамещения (не надо все полностью замещать) нам надо понимать: для того, чтобы выжить, мы должны рассматривать себя как единую корпорацию, единый чеболь.
СП: Нашей системе хозяйствования изначально присуща «общинность», «соборность». Возможно, сегодня такая форма могла бы быть востребована еще и потому, что в «чеболе» проще организовать полноценное планирование?
— Некоторые наши псевдо-экономисты считают, что нам обязательно нужно много крупных проектов, интеграция финансовых и промышленных холдингов, их концентрация и организация под эгидой одного собственника. И это происходит, к их радости. Но чему радоваться? Радоваться нужно, когда единое государство, которым, к счастью, является наша страна, возьмет в свои руки управление своей экономикой. Я не имею в виду забрать собственность — это политический вопрос, которого мы не касаемся. Но с точки зрения экономики мы должны рассматривать себя как единую корпорацию. Назовем это хоть чеболь, хоть «Корпорация СССР».
«СП»: Да, но СССР рухнул. И некоторые говорят, что как раз из-за излишней централизации.
— Механизм управления экономикой должен быть восстановлен не на старых принципах, а на новых, кибернетических, которые предполагают использование всех тех цифровых возможностей, которые сейчас развиваются столь бурно. Используя их, можно просчитать точный план развития единой корпорации, единой страны, а не кучки отдельных чеболей.
Это позволит нам получить значительный эффект. Прежде всего от той силы, которую дает координация деятельности всех структур, с точки зрения их гармоничного объединения для достижения наилучшей траектории движения экономики в сторону лучшего будущего наших граждан.
А польза чеболей — это болтология ничем не подтвержденная и не способная быть подтвержденной специальными расчетами, действительно доказывающими, что уровень жизни в стране благодаря им возрастет. Мне кажется, меньше надо себя демонстрировать в качестве «открывателя Америки через форточку».
«СП»: Кроме того, помимо американской помощи, в Южной Корее и Японии по-прежнему действуют древние кланы, в Корее это «бонгваны», а в Японии самурайские «годзоку» и соответственно — древние традиции.
— Да, там своя этика и культура. Но этот вопрос уже относится к методам стимулирования, которых я стараюсь не касаться. Моя тема — это методы координации: как скоординировать потоки информации, чтобы принять правильное управленческое решение, распределить инвестиции между производителями, чтобы наш промышленный оркестр не фальшивил, а двигал экономику в нужном управлении.
А вопросы стимулирования в каждой стране имеют свои традиции. У нас в Советском Союзе был премиальный фонд, которым еще с 30−40-х годов распоряжался тот или иной директор завода, распределявший средства из него в соответствии с тем, какие научно-технические предложения были поданы, разработаны и внедрены персоналом. В зависимости от того, насколько автор идеи, конструктор мог донести, доказать свой новый технологический способ, и зависел размер премии. У нас была система внедрения новых предложений, дающих эффект стране в целом.
«СП»: Это в Японии с Южной Кореей сам факт принятия на службу в клан — большая честь и милость. А если что не нравится — делай харакири.
— Их полуфеодальные отношения — это не наш метод, противоречащий полученному нами историческому опыту.
Нам надо поощрять творческого человека, а не торгаша. Возвышать того, чей вклад в конструирование будущего выше: инженера, врача, учителя — всех людей, настроенных на получение и совершенствование своих профессиональных знаний. И примерно понятно, как должна решаться эта задача.
«СП: Замминистра промышленности и торговли считает, что «требуется синергия финансового, торгового и промышленного капитала — чеболизация по форме», не по происхождению.
— А мне кажется, что самое важное — координация информационных потоков в управлении экономикой, чем и занимается экономическая кибернетика. Некоторые понимают под ней «математические методы анализа», «исследование операций», а то и просто копирование западных моделей, смешивая все в кучу и называя «экономической кибернетикой». На самом деле это наука управления экономикой с использование самых последних цифровых достижений.
Нужен глобальный проект кибернетического управления экономикой, который позволит не только нам, но и всему миру выйти из глобального кризиса. Причем мирным путем. Так Россия может объединить все страны БРИКС, заняв достойные позиции в формирующемся новом мировом порядке.
«СП»: Значит, заграница нам не поможет? Наверняка замминистра хотел, как лучше, вспоминая южнокорейский опыт.
— Никто другой этого миру не предложит. В любой чеболи есть очень сложные проблемы координации информационных потоков. Решают их далеко не самым лучшим образом.
Ведь наша страна в свое время восприняла кибернетику сразу с позиции автоматизации управления развития производства, а на Западе с ее помощью стали решать комивояжерские вопросы купли-продажи — как лучше торговать. Это два разных подхода.
«СП»: Мы то думали, что кибернетика — это «продажная девка империализма», вместе с генетикой.
— Наше руководство долгое время не обращало серьезного внимания на эту проблему. Но уже тогда советники президента Джона Ф. Кеннеди говорили, что если русские решат задачу автоматизации управления экономикой на государственном уровне, то Запад проиграет в холодной войне. Ведь ему нечего противопоставить СССР.
И эта задача никуда не ушла. Она просто задержалась в своем решении с сороковых годов ХХ века до наших дней.
