Неразменный пятак Набиуллиной: почему ставка ЦБ не мешает росту производства
Не успел утихнуть плач, связанный с повышением ставки ЦБ до 19%, как Эльвира Набиуллина анонсировала: на очередном заседании совета директоров мегарегулятора (25 октября) она может быть повышена ещё на 1 процент. А в 2025 году не исключается рост ставки даже до 22% — уровня, которого в ХХI веке ещё не было.
Экономисты отмечают: столь высокая ключевая ставка делает практически недоступным кредитование и препятствует росту как промышленного производства, так и экономики в целом. Однако президент России и председатель правительства разбивают экономическую теорию цифрами.
На последнем к данному дню заседании правительства Михаил Мишустин констатировал, что за семь месяцев текущего года ВВП увеличился на 4,4%. Это более чем в два раза выше прошлогодних значений. Производство в обрабатывающей промышленности выросло на 8,6%, а в отдельных отраслях достигло темпов, которых не было никогда. Речь о росте производства микроэлектроники на 30%.
Владимир Путин во время энергетической недели сообщил о росте генерации электроэнергии на 18%.
В чем секрет главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной, которая препятствует эмиссии рубля, чтобы сдержать инфляцию, но не переступает ту красную линию, за которой бы уже началась стагнация? Об этом «Свободной Прессе» рассказал независимый экономический обозреватель Константин Смирнов.
«СП»: Константин Сергеевич, у главы ЦБ есть мифический «неразменный пятак», который всегда возвращается в карман, и его можно дать без вменённых ключевой ставкой процентов тем отраслям, которые нуждаются в развитии?
— Никакого «неразменного пятака» нет. Существуют мифы. Например, о том, что для нужд оборонки ЦБ может включить печатный станок и дать денег просто так, даже без возврата. Или — что государство некоторым предприятиям продаёт доллары по 27 рублей.
Конечно, это не так. В ЦБ и Минфине никто не нарушает законов: как финансовых, так и перечисленных в УК РФ.
Но у России есть механизмы развития, которые сложились исторически.
В первую очередь, в России сложилось так, что не кредит является основой инвестиций, а собственные средства предприятий. Понятно почему: какие кредиты могли быть в девяностые, когда рубль был относительно стабилен только с 1996 по середину 1998 года. Все остальное время — галопирующая инфляция.
Поэтому традиционно инвестиции в развитие за счёт собственных средств у нас превышают 60%.
В результате такой практики благодаря некоторым инструментам поддержки и промышленность, и сельское хозяйство, логистика, транспорт, сфера услуг и торговли — всё это растёт даже более высокими темпами, чем прогнозировало Минэкономразвития.
«СП»: Что за инструменты поддержки?
— Эти инструменты вызывают споры. В частности, на Банковской конференции в Москве заместитель министра финансов Алексей Моисеев поставил вопрос: почему многие крупные предприятия с государственным участием прекратили платить дивиденды?
Моисеев тогда даже ввёл новый термин, который всех поразил — переинвестирование. Речь о том, что после начала СВО все доходы ряда предприятий идут только на развитие, и ни на что кроме. «Лишь бы потратить, нет бы поделиться с главным акционером — государством», — примерно так описал происходящее замминистра.
Позиция Минфина была услышана, но — заметьте! — всё оставили как есть.
Это и есть инструмент государственной поддержки.
«СП»: А как быть с новыми предприятиями, стартапами?
— И на это есть ответ. Начиная с тучных лет бюджет России был профицитным более 15 раз. Зарабатывала страна больше, чем планировала, но даже и из запланированного не всё успевала потратить.
Все знают про Фонд национального благосостояния. Вот его можно с натяжкой назвать «неразменным рублём», потому что он уже много лет достаточно стабилен — около 12 трлн рублей, притом, что потрачено из него больше 12 трлн рублей.
Но это — не единственный государственный фонд.
Герман Греф, когда был министром, при поддержке КПРФ добился «бюджетов развития» для ряда отраслей. Например, были выделены средства, чтобы субъектам сельского хозяйства давать кредиты под 0,1% с длительным сроком погашения.
Это привело к успеху, которого прежде никогда не было. Начиная с 60-х годов прошлого века мы закупали зерно, а сейчас, несмотря на санкции, вышли на первое место по экспорту в мире.
По результатам 2024 года мы 1 место уступим, но это уже не принципиально.
Зато в 2024 году мы можем выйти на 1 место уже по экспорту готовых продуктов питания: фасованных каш, шоколада, мясных и рыбных консервов, и так далее.
И деньги, потраченные на это, вернулись. На смену «бюджетам развития» пришли фонды. Сейчас уже у Минпромторга есть свой собственный фонд, который каждый год возрастает примерно на 600 млрд рублей.
Вот из него и дают на стартапы. Как правило — не кредиты, а «дельту», чтобы предприятия могли получить займы по минимальной ставке. Откуда еще могли взяться около 5 тысяч новых предприятий, связанных и микроэлектроникой и БПЛА?
Есть корпорация поддержки МСП, в распоряжении которой уже около 3 трлн рублей, и так далее.
И последнее — многие предприниматели, после введения санкций против них, стали возвращать свои капиталы — на острова Русский и Октябрьский. У них тьма денег, их некуда девать, они ищут — куда бы их вложить.
То есть деньги есть. А ЦБ своей ставкой добивается того, чтобы эти деньги, накопленные в прошлом, не обесценивались.
«СП»: Константин Сергеевич, вы просто гениальный адвокат ЦБ. Неужели к мегарегулятору у вас совсем нет претензий?
— Есть. Центробанк не всегда понятно рассказывает, что и почему делает. И для чего…
«СП»: Например — цифровой рубль. Даже многие эксперты не вполне понимают, с какой целью он эмитируется, а граждане в большинстве своем уверены, что это — чтобы всех обмануть.
— Они сами там в ЦБ пока не могут предвидеть, какие возможности откроет цифровой рубль. Пока понятна задача-максимум — построить вместе с Китаем и Индией масштабную клиринговую систему, до которой не могли бы дотянуться США иже с ними.
Это будет одной из главных тем для обсуждения на октябрьском саммите БРИКС в Казани, наравне с перспективами единой валюты БРИКС.
Рядовые граждане уже могут переводить свои рубли в цифровые — ряд банков в экспериментальном режиме позволяют это сделать. Но зачем цифровой руль гражданину, который не имеет отношения к международной торговле — пока, действительно, не понятно.
